Непредсказуемый Юмин

Загадкой. Вот кем был Владимир Юмин для своих соперников. Они из схватки в схватку пытались предугадать его действия… и почти всегда ошибались. В чём они могли быть уверены наверняка – Юмин их знатно помучает, прежде чем раздастся финальный свисток, и они услышат имя победителя: «Владимир Юмин». Не исключено, что некоторые из его соперников по окончании схватки думали: «Угораздило же меня бороться в одном весе с этим Володей и Каспийска. Может, перейти в другой? А то и вовсе заняться пинг-пингом? Уж там-то меня этот неугомонный русский парень не достанет».

Фантазировать на эту тему можно бесконечно. Кто знает, может, некоторые вольники от греха подальше действительно прописались в соседней весовой категории, лишь бы не встречаться с Юминым. Конкретными фактами я не обладаю. Но скажу так – я бы не удивился. Ведь, что у «Володи из Каспийска» действительно хорошо получалось, так это создавать своим соперникам массу проблем. И назывались эти проблемы: броски «мельницей», броски с захватом за руку, переводы с захватом за ноги… а иногда и как-то так: «Не знаю, что сейчас произошло, но я почему-то на лопатках, а неугомонный Владимир Юмин уже принимает поздравления».

Володя был техничным борцом. Борцом непредсказуемым. На ковре он двигался, как дикая кошка. Быстрый. Грациозный. Опасный. И ведь не поймёшь, кого в нём было больше – задорного и безбашенного уличного бойца или виртуозного искушённого мастера. Наверное, один из главных, а может, и самый главный компонент его успеха заключался в том, что Юмин и сам не всегда знал, что вытворит на ковре в следующую секунду. Он полагался на инстинкты и импровизировал прямо во время схватки, сплетая приёмы в завораживающую борцовскую хореографию. Наблюдать за его действиями на ковре было сплошным удовольствием.

Знаете, какая фраза могла точно взбодрить любого ценителя вольной борьбы? «Скорее бежим в зал – там Юмин борется». И ценитель бы побежал, потому что Юмин не умел бороться скучно. Наверное, просто не знал, как это делается.

Беспризорник, ставший олимпийским чемпионом

Один из ярчайших борцов двадцатого столетия, чей путь в спорте начался в учреждении для трудновоспитуемых. И вот тут впору задуматься: какой же силой обладает слепой случай? Или случайностей вообще не бывает? Ведь не окажись он в Дагестане, где и раскрылся его борцовский талант, останься он в Омске, откуда родом, или на Урале, где он некоторое время жил у бабушки, – и его судьба сложилось бы совсем иначе. Не исключаю, что в этом случае ключевую роль в формировании его жизненного пути сыграл бы совершенно другой талант, к спорту не имеющий никакого отношения. Талант мелкого воришки. Карманника. Форточника. Рождённый в лагере, не знавший отца, рано потерявший мать, он с юных лет привык жить по принципу: «хвать чужое добро – и бегом»… А не то ведь догонят, подзатыльник отвесят, да ещё в отделении милиции за ухо отведут.

«Скользкая дорожка» – вот как обычно называют такой образ жизни. Эта дорожка петляет вокруг всевозможных злачных мест, сталкивает лицом к лицу с сомнительными типами и впутывает в неприятные дела. Сойти с этого пути, обнулить жизнь и в конечном счёте вырасти достойным человеком – задачка не из простых. Справляются с ней единицы. И для этого, как правило, нужна помощь извне.

Для Владимира Юмина такой помощью стала вольная борьба. Будущему олимпийскому чемпиону крайне повезло, что в возрасте 12 лет его направили в Каспийск, в местное учреждение для трудновоспитуемых. Представьте, если бы судьба зашвырнула его, скажем, в Воркуту. Вряд ли из него вышел бы добросовестный шахтёр.

Владимир Юмин и сам не раз подчёркивал, что именно борьба стала для него спасательным кругом. Первый интерес к этому единоборству он проявил, когда, однажды заглянув в спортзал, увидел, как его преподаватель физкультуры Гази Хайбулаев борется с оппонентом, превосходившим его килограммов на двадцать. Партнёром «физрука» был старший воспитатель Халил Рамазанов. Казалось бы, если у тебя преимущества в виде двадцати килограммов, то дави своего соперника, напирай массой – и дело в шляпе. Но если твой соперник что-то смыслит в борьбе, то преимущество в весе может оказаться недостаточно.

По словам Юмина, приёмы, которыми Гази Хайбулаев несколько раз повалил соперника, казавшегося на его фоне гигантом, произвели на него такое впечатление, что он в тот момент подумал: «Вот чему мне срочно нужно научиться!». Наверное, сказался и то факт, что сам Юмин был невысокого роста, и ему хотелось найти способ на равных тягаться с ребятами покрупнее. В учреждении, где он оказался, мальчишки вряд ли относились друг к другу по-джентельменски. Наверняка там обитали свои задиры, самоутверждавшиеся за счёт тех. Кто поменьше да послабее. И нужно было уметь дать им отпор. Так что какие-то азы борьбы он начал усваивать в том самом спецучреждении, под руководством Гази Хайбулаева.

Чуть позже судьба свела его с Кадыром Пирсаидовым, тренировавшим ребят в местном Дворце культуры. И о Гази Абдурахмановиче, и о Кадыре Абдуллаевиче Володя вспоминал с теплотой до конца своих дней. Первый впустил его мир борьбы, второй дал ему базу, научил основным принципам, которые в дальнейшем помогли Юмину стать в этом мире одним из лучших. По его словам, Пирсаидов был человеком строгим, властным, не терпел возражений. Он был тем, кто не просит выполнять те или иные задания, а требует; требует жёстким, безапелляционным голосом. А не хочешь выполнять – катись калачиком на улицу, да там и живи по своим правилам, хочешь – дурака валяй, хочешь – баклуши бей. Пришёл в зал – будь добр, оставь всю свою придурь снаружи.

В то время Юмину, который хоть и порвал с безалаберным прошлым, но иногда, по старой привычке, позволял себе некие вольности в поступках, был нужен как раз такой наставник. Тем более сердце-то у требовательного наставника было добрым, и он частенько помогал своему воспитаннику деньгами, приглашал его к себе домой на обед, или ужин. Поверьте, ребята вроде Юмина остро нуждаются в подобной опеке – с юных лет они получают мало заботы и любви, и когда рядом появляется человек, готовый прийти на помощь и поддержать, это положительно сказывается ни их характере. А вот самим опекунам в таких случаях приходится крайне тяжело – уверен, будучи непоседой, а иногда и откровенным лодырем, молодой Юмин поизмотал нервы своему наставнику.

Расскажу одну историю…

Что вы лучше поняли, из какого теста был сделан Володя (а значит, и представили себе, из какого материала Кадыру Пирсаидову пришлось лепить будущего чемпиона), расскажу вам одну историю.

В 1972 году Юмин победил на первенстве СССР среди молодёжи. В том же году он отправился на первый для себя чемпионат Советского Союза среди взрослых, который проходил в Минске. И уже тогда у него был шанс побороться за место в призовой тройке, а то и вовсе на золотую медаль. Но своё возможное чемпионство он… проспал. Впоследствии всю вину он свалил на товарища по команде – дескать, тот должен был разбудить его перед тем, как отправиться в зал. Но что-то пошло не по плану. В итоге Володя проснулся за десять минут до начала схватки. Вывалился из гостиничного номера, одеваясь на ходу. До Дворца спорта, где проходили соревнования, домчался на попутке (ею оказалась пожарная машина, водитель которой даже включил мигалку) и ввалился в зал в тот момент, когда было объявлено, что из-за неявки на схватку Владимиру Юмину засчитывается поражение. Понимая, что сейчас ему ой как влетит от тренера, он предпочёл не попадаться ему на глаза и сбежал.

Когда я впервые увидел Юмина, я уже был главным тренером сборной СССР. Шёл 1973 год. Разглядеть в нём талантливого борца можно было даже с большого расстояния. Поэтому я решил подключать его к нашим сборам, когда те проходили недалеко от Дагестана – в Кисловодске. Я не мог с бухты-барахты включить в сборную какого-то паренька, даже если он здорово выполнял «мельницу» и с лёгкостью расправлялся с партнёрами по тренировочным схваткам. Нужно было присмотреться к нему, поскольку «талантливый борец» – это одно, «вольник, заслуживающий место в сборной» – совсем другое. А на тех, кто не входит в состав сборной, Спорткомитет СССР денег не выделял. Тут на выручку приходили различные командирующие организации: оплатить дорогу в далёкие края они не могли, но, когда речь шла о небольших расстояниях, они всегда были рады помочь. На этих сборах я окончательно убедился, что Юмин представлял собой перспективного борца с большим потенциалом. В 1973 году он победил на чемпионате СССР, проходившем в Красноярске. Пора было проверять его на международной арене.

Нам предстояла отправиться на чемпионат Европы в Швейцарию, и я хотел взять Юмина на эти соревнования, но понимал, что камнем преткновения может стать его прошлое. В СССР человек, побывавший в местах не столь отдалённых, получал статус «невыездного» – никаких тебе заграниц, товарищ бывший зэк, сиди на родине, искупай вину. Нужно было прощупать почву, и прежде, чем везти Юмина в капиталистическую Швейцарию, я решил включить его в состав команды на турнир в дружественную Болгарию. На всякий случай обратился за помощью и к Шахрудину Шамхалову, заверив, что я несу ответственность за своего подопечного лично. Не знаю, с кем связался Шахрудин Магомедович, на какие рычаги надавил, но добро на выезд Юмина мы получили. И на том турнире он завоевал серебряную награду, уступив в финале куда более опытному борцу из Ирана, за чьими плечами были выступления на чемпионатах мира и Азии. Но исход финальной схватки меня вовсе не расстроил, ведь Володя продемонстрировал содержательную и красивую борьбу.

Я был доволен его выступлением, ну а то, что в этот раз не удалось победить, значения не имело. Я понимал, что золото международных соревнований от Юмина уже никуда не денется, а тот факт, что его всё же выпустили за границу, означал, что мы можем готовить его к чемпионату Европы.

В Болгарии я жил с ним в одной комнате – как бы для подстраховки. Ещё натворит дел, выкинет фокус из прошлой жизни – и всё, прощай мой партийный билет. И как-то раз, уже после окончания турнира, я спрашиваю у него:

-Ну что, Володя, как тебе Болгария? Всё-таки первый раз за границей. Что понравилось? Что удивило?

Думаете, он начал нахваливать местные достопримечательности? Взахлёб рассказывать, какое впечатление произвёл на него незнакомый город? Он даже о самом турнире ни слова не сказал.

-Юрий Аванесович, я удивляюсь, – ответил он, – как болгарские женщины свои кошельки сверху в хозяйственную сумку кладут? Не прячут совсем. В Махачкале – цап-царап, и не было бы у них этих кошельков.

Ну что сказать – глаз намётанный. Опытный.

Уже спустя много лет Володя рассказал, что там, в Болгарии, к нему подходил какой-то человек и интересовался, а не хочет ли он за границу уехать. Видимо, его наши же и проверяли – не хочет ли он сбежать, если его и в следующий раз взять в заграничную поездку. Благо убегать он не собирался.

-Набегался уже, – объяснил мне Володя, очевидно, имея в виду, что в детстве он то и дело сбегал из детдомов и спецучреждений.

И всё же беспризорное прошлое Володи нет-нет да и проявлялось в его поведении. И однажды он так допёк нас своей несобранностью, частыми нарушениями режима, что пока не поздно, надо было спустить его с небес на землю. Дело было перед очередным чемпионатом Европы. Я собрал тренеров сборной и сказал им:

-Давайте в качестве воспитательных мер вместо Владимира Юмина отправим на чемпионат Роина Добордженидзе.

Тренерский штаб меня поддержал.

Юмин, конечно же, сделал вид, что не обиделся. Ходил с таким видом, будто мы делаем хуже кому угодно – сборной, Добордженидзе, мне лично, но только не ему.

-Посмотрим, что он там завоюет, – говорил он.

А когда Добордженидзе вернулся с бронзой, он произнёс:

-Ну, вот – меня бы взяли, я бы чемпионом стал.

-Поведение своё не изменишь, мы тебя и на следующие соревнования не возьмём, – пообещал я, – и у нас-то будет хотя бы бронза, а у тебя – совсем ничего.

Этот случай возымел свой эффект, Юмин вернулся в обычный режим, и больше с ним проблем не возникало. Тренерский штаб уже мог смело на него рассчитывать. В 1974 году в Стамбуле он завоевал свой первый международный титул, став чемпионом мира. В следующем сезоне на этих же соревнованиях в Минске в решающей, абсолютно равной схватке Юмин уступил японцу Масао Араи и занял второе место. Несмотря на осечку в родных стенах, на Олимпийские игры-1976 в Монреаль он поехал высокими шансами на золотую медаль в весе до 57 кг. Во всяком случае, так считали в нашем тренерском штабе.

И представьте, в каком мы были в шоке, когда Юмин проиграл уже во втором поединке, да и ещё чисто, оказавшись на лопатках, и далеко не самому сильному сопернику – монголу Мегдийну Хойлогдоржу, которого годом ранее на чемпионате мира в Минске он одолел с большим преимуществом. Точно таким же отрывом он мог – и должен был – победить его и в той злополучной схватке на Олимпийских играх. Однако, ведя с большим счётом, Володя то ли расслабился, то ли на время потерял концентрацию и совершил ошибку, проиграв на туше.

Признаться, я был лёгкой растерянности. Представьте себе такую картину: мы, тренеры, сидим в раздевалке, схватившись за головы, а он ходит туда-сюда, злой, как дьявол, а я даже не знаю, что ему сказать. Подбодрить? Обругать? Понятия не имею! Вдруг он берёт меня за плечо, садится рядом и спрашивает:

-Только честно – есть у меня ещё шанс выиграть Олимпийские игры?

-Шанс-то есть, – киваю я, – монгол обязательно проиграет, не может ему везти всю Олимпиаду, как в схватке с тобой. А значит, тебе нужно все оставшиеся поединки выиграть чисто, либо с явным преимуществом.

Он кивает – понял тебя, тренер. Встаёт. Подходит к двери. И одним ударом руки прошибает её насквозь. Я понял, парень готов. Он сделает всё, чтобы отбороться как нужно. И действительно, со всеми своими следующими соперниками он боролся так яростно, будто они сделали что-то ужасное с кем-то из его близких. Без труда раскатал всех своих основных конкурентов – и борца из ГДР Ханса-Дитера Брюхерта, и болгарина Михо Дукова, и даже того самого японца Масао Араи. Чудеса творил. И как итог, завоевал своё золото, первым в советской команде вольников, а вслед за ним на высшую ступень пьедестала в Монреале поднялись еще четверо наших парней: Павел Пинигин, Леван Тедиашвили, Иван Ярыгин и Сослан Андиев.

Таким образом, спустя четыре года после мюнхенского триумфа Загалава Абдулбекова, Дагестан вновь встречал олимпийского чемпиона в борьбе. Примечательно, что Владимир Юмин добился победы в весовой категории, в которой до него с 1952 года, когда сборная СССР дебютировала на Олимпийских играх, никому из советских вольников не удавалось победить на этих соревнованиях.

Потом ещё были победы на чемпионатах мира и Европы. К сожалению, после завершения спортивной карьеры у Володи уже мало что получалось – он оказался не готов к жизни после спорта.

Однажды я по делам приехал из Москвы в Махачкалу и зашёл в школу Али Алиева. Во дворе стояли «Жигули» просто в ужасном состоянии – у них даже двери не закрывались, а через пол был виден асфальт. Оказалось, что это машина Юмина. Олимпийский чемпион и четырехкратный чемпион мира ездил на какой-то развалюхе. Я вспомнил момент его триумфа в Монреале – вот он, победитель, счастливый, сильный, полный энергии и веры в то, что уж теперь-то его ждёт безоблачное будущее… а потом перенёсся в настоящий момент, к ржавеющему под дагестанским солнцем «Жигулёнку». Вот как иногда движется жизнь: от олимпийского золота – к старенькой колымаге на колёсах. Мне стало так жаль за Володю. Но чем я мог помочь? Я ведь тоже не бог весь какая шишка – с министрами в ресторанах не сижу, у олигархов в друзьях не числюсь.

Тут я вспомнил, что у меня неплохие отношения с президентом турецкой Федерации борьбы, олимпийским чемпионом Ахмедом Айыком, и подумал, что это неплохая идея – отправить Юмина в Турцию в качестве играющего тренера. Он был отличным демонстратором, его можно было бы приставить к какому-нибудь турецкому борцу, на которого возлагают надежды, – показывал бы ему приёмы, какие-то комбинации, обучал бы своему мастерству. Работа в целом не пыльная и могла бы принести неплохие деньги.

В первую очередь, я, конечно, спросил мнение самого Юмина – готов ли он работать за границей. В то, что у меня получится отправить его в Турцию, он не поверил, но из вежливости кивнул. Дело оставалось за малым – обговорить все нюансы с президентом федерации. Для этого оказалось достаточно сделать один звонок. Услышав фамилию Юмина, Айык тут же согласился и пообещал, что будет платить ему 2000 долларов в месяц (по тем непростым временам, а события разворачивались в 1990-е, сумма просто заоблачная, нигде в Махачкале Володе такая зарплата не светила бы), разместит его в пятизвёздочном отеле и вообще обеспечит всем необходимым. Всё что требовалось от Юмина – это находиться рядом с местным борцом Харуном Доганом и натаскивать его перед Олимпийскими играми. Рассказав ему о некоторых нюансах жизни в Турции, я предупредил его и о самом важном:

-Запомни, если будут звать на место главного тренера сборной, не соглашайся. Пусть хоть золотые горы обещают. Пусть обещают, что в твою честь главную улицу Стамбула переименуют. Помни – это западня. Будь рядом с Доганом, помоги ему чем сможешь, и ни в какие игры не влезай.

Юмин пообещал, что так и поступит, и буквально через несколько дней выехал в Турцию. И первое время у него действительно всё шло как по маслу. В Турции он чувствовал себя отлично – куда бы не ездила сборная, он с ней, рядом со своим турецким подопечным. В те дни мы пересекались с ним в Канаде, в США, и в других странах, где проходили сборы или международные соревнования. Юмин – красавец: одет с иголочки, ходит как король. Кто знает, может, это лучший период его жизни с момента завершения выступлений на ковре. Я и подумал: вот и отлично – один из талантливейших борцов, которых я видел в своей жизни, занят работой, приносящей ему и радость, и достойную зарплату. Так всё и должно быть.

Но счастье длилось недолго. До начала Олимпийских игр в Сиднее-2000 оставалось два месяца. А команды, которая могла на что-то рассчитывать, у турок не было. При этом им выделили огромные деньги на подготовку. Тренерский штаб сборной понимал, что результатов не будет. А отчитываться-то надо. А значит, нужен козёл отпущения. Кто-то в кого можно будет ткнуть пальчиком и сказать: «А это всё он виноват, мы тут ни при чём».

Я думаю, вы уже поняли, кого именно турки решили принести в жертву. У них уже и отговорка была наготове: «Вот посмотрите, кого мы раздобыли на место главного тренера. Олимпийского чемпиона! Четырёхкратного чемпиона мира! Легенду вольной борьбы! Лучшего кандидата найти и невозможно. Это вам не какой-нибудь физрук из провинциального городка. Кто бы мог подумать, что он справиться!» И Юмину предложили пост главного тренера. А он, ничего не подозревая и то ли позабыв, то ли решив проигнорировать моё наставление, сам шагнул в капкан. Капкан, естественно, захлопнулся. Турецкая команда выступила из рук вон плохо.

Да ещё Доган, с которым он лично занимался последние полгода, отказался выходит на ковёр на одну из схваток в знак протеста. Там произошла такая закулисная игра. Чемпионом он не становился никак, но в случае победы в утешительной схватке мог претендовать на призовое место. А эта комбинация, разыгранная в пользу борца из другой страны, лишала его такой возможности. Турок об этом узнал и обиделся. Его вызывают на ковёр, а он не выходит. И ему засчитывают техническое поражение, а в Турции это считалось позором. Его поступок восприняли как осквернение национального флага. Догана объявили – ни много ни мало – врагом народа. Его там же на Олимпиаде «упаковали» и отправили домой. Уже сколько лет прошло, а ему до сих пор запрещено входить в спортивные залы.

Ну, естественно, в таком масштабном провале обвинили главного тренера – Юмина. Так его карьера в Турции и закончилась. Он ещё попытался устроиться где-то тренером, подходил к тем, кто совсем недавно был у него в подчинении, говорил: «Возьми к себе в зал, буду твоих ребят тренировать». Но обычно слышал либо отказ, либо стандартный ответ: «Могу устроить помощником. Зарплата – 500 долларов в месяц. Устраивает – приходи, тренируй». Но как бы он прожил на эти деньги в Турции? Вернулся в Россию и постепенно исчез. Потух.

В 2016 году Володи не стало. Скончался после очередного сердечного приступа.

Я уже говорил, что он оставался загадкой для своих соперников. Беда в том, что такой же загадкой он, кажется, был и для самого себя. Его импульсивные неожиданные решения помогали ему побеждать на ковре, но за пределами ковра они раз за разом толкали его вниз.

И при всём при этом для дагестанских болельщиков его имя всегда ассоциировалось с чем-то светлым и радостным. В Дагестане его любили. Не могли не любить. Помню, мы приехали в качестве почётных гостей на борцовский турнир в высокогорный Шамильский район. И как только зрители его увидали, стали так громко ему аплодировать, что я аж на пару секунд позавидовал. Они помнили или были наслышаны, как он боролся, как виртуозно расправлялся со своими соперниками, и одно его появление вызвало такую бурю радости у сельских жителей.

Я видел много выдающихся борцов. Иван Ярыгин на Олимпиаде в Мюнхене все схватки завершил досрочно, положив всех своих соперников на лопатки. Это достижение никто никогда не повторит, я уверен в этом. Сергей Белоглазов -человек-машина, все его движения на ковре были чётко отработаны, он действовал, как безотказный механизм, против которого у оппонентов не было ни единого шанса. Арсен Фадзаев – настоящий компьютер, который всегда всё просчитывал и не совершал ошибки. Все они – настоящие личности, гиганты вольной борьбы. И я, ни секунды не сомневаясь, ставил Владимира Юмина в один ряд с этими легендами.

О жизни Владимира Юмина можно писать книги и снимать фильм, и, надеюсь, когда-нибудь такие проекты будут реализованы. Он мог пропасть, сгинуть ещё в юном возрасте, но вместо скользкой дорожки выбрал путь атлета, и этот путь привёл его к многочисленным победам. И всё, что нам остаётся, – хранить память об этих победах.

Из книги заслуженного мастера спорта СССР, заслуженного тренера Советского Союза и России, профессора борьбы, главного тренера сборной команды СССР по вольной борьбе 1972-1981 гг. Юрия Аванесовича Шахмурадова «Поединок длиною в жизнь» (Москва, 2022).

«Дьулур5ан».